Е.И.
Итоги Каннского фестиваля 2011
Воскресным вечером в Каннах вручили награды 67-го кинофестиваля. В целом выбор звездного жюри под председательством Роберта де Ниро оказался удивительно предсказуемым и компромиссным. Практически без сюрпризов призы один за другим уходили главным фаворитам, которых, правда, в этом году было слишком много, чтобы осчастливить всех. Однако жюри предприняло трогательную попытку решить и эту проблему, дважды вручив Гран-При.
Церемония награждения прошла нервозно и суетливо, с множеством мелких неувязок и оговорок, зато на одном дыхании и очень весело, как будто и не было на фестивале никаких скандалов. Де Ниро уморил публику своим чудовищным французским, Мишель Гондри вручил собственный спецприз в виде ласты, Катрин Денев цитировала Оскара Уайльда («не существует хороших актеров, существуют лишь прекрасные актрисы» – вручая награду за лучшую мужскую (!) роль), француженка Майвенн демонстративно долго дышала в микрофон (всех напугав и сбив график проведения церемонии), актер Жан Дюжарден мило танцевал, а режиссер Николас Виндинг Рефн благодарил за финансирование русских олигархов.
Золотая пальмовая ветвь совершенно заслуженно досталась американскому режиссеру Терренсу Малику за потрясающую картину «Древо жизни» («Tree of Life»).
Относительно этой награды особых сомнений не было, кажется, даже у его ненавистников (а таких немало) еще с момента включения Малика в основной конкурс. Канонический статус режиссера и его таинственное затворничество, известный визионерский перфекционизм (съемки картины заняли 7 лет и это не предел!) и глубочайшая философичность киноязыка, вкупе с масштабностью озвученного заранее замысла картины – все перечисленное обеспечило Малику серьезную фору на старте фестиваля. Премьера «Древа жизни», монументального и эстетически совершенного, развеяла последние сомнения относительно фестивального триумфа картины, особенно учитывая проамериканский состав жюри. Режиссер, «крайне застенчивый и скромный», по словам продюсеров, вышедших получать награду за Малика, по обыкновению не выбрался из своего тайного убежища, что породило эмоциональный ответ измученной любопытством кинообщественности. На следующее утро весь город украсили веселые наклейки «most wanted» с фотографией режиссера времен 70-х (более поздние изображения почти отсутствуют), а синефилы переоделись в майки с надписями «Where is Terrence? Disappeared».
Гран-при фестиваля (вторая по значимости награда) был поделен жюри между двумя картинами: «Мальчик с велосипедом» (Le gamin au velo) Жана-Пьера и Люка Дарденнов и «Однажды в Анатолии» («Once Upon a Time in Anatolia») выдающегося турецкого режиссера Нури Бильге Джейлана.
По поводу успеха братьев-бельгийцев с их очередным гуманистическим манифестом сомнения могли быть чисто формального характера – не пожалеют ли в третий раз награды для дважды обладателей «Золотой пальмовой ветви». А вот награждение турецкого режиссера можно признать победой жюри, достойной самостоятельной награды с формулировкой «За справедливость». Показанная на фестивале всего за сутки до оглашения его итогов, длинная (2,5 часа) мультижанровая история поиска полицейскими закопанного трупа (в которой от детектива – лишь обложка с оглавлением), «Однажды в Анатолии» – картина исключительная одновременно по уровню проработки деталей и философских обобщений, внутренней динамике и выразительности образов. Она мгновенно покорила публику и прессу (накануне церемонии награждения обладала самым высоким рейтингом, а ставки на нее букмекеры вообще не принимали), но, казалось, что шедевру Нури Бильге Джейлана будет сложно в последний момент повлиять на фестивальные расклады. Режиссер на итоговой пресс-конференции выразил искреннее восхищение и удивление стойкостью жюри, будучи абсолютно уверенным в том, что оно к последнему дню уже «утомилось» и не воспримет его сложную работу.
Честно говоря, если бы Роберт де Ниро и компания пошли бы еще дальше в искусстве компромисса и вручили пару дополнительных Гран-при самым незаслуженно обойденным фаворитам – замечательным работам Паоло Соррентино «Должно быть, это здесь» (This must be the place») и Аки Каурисмяки Гавр (Le Havre), все бы только страшно обрадовались, только вот ценность награды была бы в таком случае сведена к минимуму. Однако в итоге и эти картины не остались без трофеев: Каурисмяки увез домой награду критиков «ФИПРЕССИ», а Соррентино – приз экуменического жюри (в которое входят представители христианских общин).
Наградой за лучшую режиссуру был отмечен Николас Виндинг Рефн за фильм «Драйв» («Drive») по одноименному роману Джеймса Саллиса (книга переведена на русский), с Райаном Гослингом и Кэрри Маллиган в главных ролях.
В центре сюжета «Драйва» – безымянный водитель, днем работающий каскадером, а ночью помогающий грабителям покинуть места преступлений. Решение жюри отметить этот стопроцентно коммерческий жанровый продукт можно было бы признать маленькой сенсацией, но это лишь в том случае, если забыть о том, что приз за режиссуру призван поощрить яркий и новаторский авторский стиль. Если не забывать, то ничего удивительного в таком решении нет – награда явно по адресу. Датчанин Рефн, осваивающий Голливуд с напором и уверенностью викинга, является выдающимся специалистом по экшн – фильмам, со всеми его старыми – добрыми и милыми сердцу атрибутами в виду насилия, фонтанов крови, хруста костей, погонь и адреналина. Выверенный режиссерский подчерк Рефна, внятный, но при этом изощренный, не поблек в Голливуде (как это часто случается с талантливыми европейцами), и жюри, выросшее на фильмах о героях-одиночках и частично состоящее из них (Роберт де Ниро, Ума Турман), не смогло не поддаться просчитанному продюсерами обаянию «Драйва».
Приз за лучший сценарий также вполне ожидаемо получила симпатичная картина израильского режиссера Йозефа Седара «Сноска» («Footnote») о профессиональном, длиною в жизнь, противостоянии отца и сына. Фильм предлагает крайне насыщенный нелинейный нарратив и мягкий еврейский юмор с множеством комичных подробностей о повадках обитателей закрытого сообщества исследователей Талмуда. Все сценарные тонкости и детали виртуозно вписаны во вневременной и внеинституциональный морально-этический контекст (непонятно, как же поступить сыну, который узнает, что его отцу по ошибке присудили научную премию, которую тот ждал всю жизнь, а теперь хотят эту премию отобрать и передать собственно сыну).
Режиссерский дебют французской актрисы Майвенн Ле Беско «Полисия» («Poliss», слово исковеркано автором намеренно) загадочным образом с начала фестиваля находился в числе пусть и не основных, но все-таки лидеров, получив хороший рейтинг прессы (французы так вообще захлебывались восторгом). Не вполне понятно, что же такого разглядели критики в этой скучной картине о буднях отдела по борьбе с насилием над несовершеннолетними, вторичной как по форме, так и по содержанию, однако их прогнозы, удивительным образом сбылись – «Полисия» была отмечена Призом жюри, третьей по значимости наградой – крайне странное решение (правда, на этом все странности и закончились). Если обязательно хотели поощрить гуманистический посыл, то стоило бы наградить «Гавр» Аки Каурисмяки – вот уж где торжествует подлинный гуманизм, а если боялись оставить без наград хозяев кинофестиваля, то в конкурсе был прекрасный претендент – картина «Артист» («The artist») француза Мишеля Хазанавичюса, виртуозная стилизация под черно-белое немое кино, один из обойденных основными наградами фаворитов.
А так «Артиста» вспомнили, лишь вручая актерский приз за блестящее, без единого слова, исполнение главной роли Жану Дюжардену, обошедшему на финише своего основного конкурента, Шона Пенна, гениально сыгравшего престарелого рокера у Паоло Соррентино в фильме «Должно быть, это здесь».
Вручение актерской награды Кирстен Данст за исполнение одной из главных женских ролей в «Меланхолии» Ларса фон Триера, с одной стороны, можно было легко предвидеть, но с другой было как-то волнительно за несчастную Кирстен, оказавшуюся в самом центре скандала, спровоцированного беспечным фон Триером. Но жюри и здесь проявило чудеса компромисса: не рискнув наградить прекрасный фильм, отметило игру актрисы, таким образом, картина совсем без наград как бы и не осталась.
Напомним, что на пресс-коференции по поводу премьеры «Меланхолии» режиссер позволил себе шутки пронацистского характера, воспринятые общественностью крайне серьезно, в связи с чем режиссер был объявлен персоной нон грата на фестивале и спешно покинул Канны.
Свою награду Кирстен полностью заслужила, причем дважды: сначала действительно круто выполнив свою работу, по ходу фильма перевоплотившись из жертвы собственной меланхолии в опасное и сильное демоническое существо, а потом еще и продемонстрировав мужество, защищая работу всего творческого коллектива. Рискуя своей карьерой и сделав лицо кирпичом (хотя тут особо стараться не пришлось, оно у нее всегда такое), Данст целую неделю отбивалась от вопросов и нападок прессы, ни разу не отступилась от фон Триера, невозмутимо списывая нацистские высказывания на специфическое чувство юмора режиссера. Данст умудрилась произнести имя того-кого-в-каннах-теперь-нельзя-называть даже на церемонии награждения: «Что за неделя у меня была! (в зале громкий хохот) Спасибо жюри, это – большая честь. Спасибо фестивалю за то, что сохранил фильм в конкурсной программе. Спасибо Ларсу фон Триеру за то, что позволил мне играть настолько свободно». Кстати, благодаря «чуткости» Ларса мы знаем и причину столь блестящей игры актрисы. На той самой роковой для себя пресс-конференции фон Триер в своей обычной «тактичной» манере заявил буквально следующее: он очень счастлив, что у Кирстен был длительный период депрессии, именно поэтому ей не приходилось говорить, как играть, и результат получился таким потрясающим.
До последнего момента часть неравнодушной общественности верила, что «Меланхолии» все-таки могут дать какой-нибудь важный приз – таким образом, жюри смогло бы проявить бескомпромиссность и войти в историю, признав независимость произведения искусства от личности автора и общественно-исторического контекста. Однако история, по-видимому, все-таки слишком серьезная штука, чтобы доверять ее актерам.
На контрасте с решениями основного конкурса определить победителей второй по значимости фестивальной программы «Особый взгляд» казалось практически невозможным. Очень ровный состав участников, из которого явно выделялись работы Гаса ван Сента «Беспокойный» («Restless») и многострадальная «Елена» Андрея Звягинцева, но, отобранные для церемоний открытия и закрытия, они-то в конкурсе «Особого взгляда» как раз и не участвовали.
Единственный конкурсант от России Бакур Бакурадзе со своим гипнотической драмой «Охотник» об одиноких буднях хозяина свинофермы, к огромному сожалению, остался без наград. А главный приз в итоге разделили два самых агрессивно-депрессивных картины программы: «Держись свободной полосы» немца Андреаса Дрезена и «Ариранг» (Arirang) знаменитого корейца Ким Ки-Дука. И если в картине немца два часа экранного времени от рака мозга умирал главный герой, то на просмотре «Айранга» рак мозга рисковали заработать уже зрители. Без малого три часа (которые показались вечностью) единственный герой фильма, собственно сам Ким Ки-Дук, жалуется и рыдает, поет дурным голосом и беседует с собственной тенью, кушает и простите, какает (сначала трогательно выкапывая лопаткой ямки в снегу). Первые эшелоны раненых зрителей потянулись из кинотеатра уже через пятнадцать минут просмотра, отставшие уже не могли самостоятельно покинуть зал – их выводили или выносили, так что к концу фильма в зале остался лишь хохочущий Кустурица с небольшой горсткой рыдающих от смеха коллег, оценивших юмор корейского режиссера и устроивших ему бурные овации.
Однако именно в этом депрессивном сегменте фестиваля нас ждала главная и нечаянная радость. Фильм Андрея Звягинцева так сильно впечатлил жюри под председательством Эмира Кустурицы, что «Елене» совершенно неожиданно вручили Специальный Приз Жюри, причем приз Звягинцев получил непосредственно из рук Кустурицы (что-то вообще не припомню случая, чтобы на фестивале награждалась внеконкурсная работа).
Третья работа российского режиссера (достойная отельного серьезного о ней рассказа) оказалась и правда замечательной, причем настолько, что поневоле начинаешь задумываться об ее упущенных конкурсных перспективах (из-за конфликтов на стадии выбора фестиваля для премьеры картина не попала в основной конкурс) и предаваться основному фестивальному занятию – меланхолии.
